Почти у каждой профессии в России есть свой праздничный день. Наша газета старается не забывать про них, выкраивая хоть пару строк, чтобы поздравить тех, кто трудится на благо города и страны: медиков, учителей, полицейских, коммунальщиков. А вот шахтеров, чей профессиональный праздник отмечается 30 августа, как-то обходили стороной. Ну нет в Урюпинске ни шахт, ни разрезов. Но добытчики полезных ископаемых нашлись и в наших краях. Те, кто перебрался в город, выработав подземный стаж. О своей опасной профессии нам рассказал проходчик воркутинских угольных шахт Владимир Дударов.
Еще Высоцкий пел, что до Воркуты «идут посылки долго». Это сейчас моногород за Полярным кругом включен в перечень населенных пунктов, где «имеются риски ухудшения социально-экономического положения». А в семидесятых Воркута считалась чуть ли не советским Эльдорадо. Тысячи людей ехали сюда за длинным рублем, северной пенсией и своеобразной романтикой. Основа экономики — добыча каменного угля (прежнее название города — Рудник). На одной из местных шахт работал и отец Владимира Борисовича, а, когда та закрылась, семья перебралась в Кумылженский район. После школы Володя по примеру отца решил тоже податься в шахтеры. Зарплата в 2-3 раза выше, чем в среднем по стране, льготный пенсионный стаж. Да и престижно: горняки в Советском Союзе считались пролетарской элитой, белой костью рабочего класса. В 1974 году Владимир Дударов вернулся в Воркуту, закончил профессиональное училище, отслужил в армии и до 93-го года трудился на местных шахтах. Работал даже на печально известной «Северной», где в 2016 году после взрыва метана погибло три десятка шахтеров. Был проходчиком — прокладывал путь в земные недра и оснащал угольный забой коммуникациями (еще есть ГРОЗы — горнорабочие очистного забоя, которые собственно и добывают уголь для страны).
Владимир Дударов уверен, что именно проходчики являются настоящей шахтерской элитой.
— Чтобы что-то нарубить, до угольного пласта еще добраться надо, — утверждает он, — Бывало, получишь наряд, спустишься в шахту и начинается: то лента конвейерная порвалась, то двигатель накрылся. А заработок зависит от того, как сработала вся бригада в целом, поэтому пофилонить никому не удается. Я в те годы зарабатывал в среднем 800-900 рублей в месяц, тогда это было ого-го, многое мог себе позволить.
Хотя профессия шахтера и опасная (известный журнал «Форбс» неоднократно включал ее в список самых жутких), Владимир Дударов вспоминает о шахтерской молодости с ностальгией. Работали дружно, честно, плечом к плечу. Знали, что по работе будет и награда. Были и трагические случаи. Чаще всего, говорит он, из-за нарушения техники безопасности. Спешили, нарушали — зарплата-то была привязана к выработке.
В девяностые страна стала на капиталистические рельсы, экономические приоритеты изменились, а новой рабочей элитой стали нефтяники с газовиками. Пробурить скважину в земле проще, дешевле и безопаснее, чем вкладываться в ветшающие шахты и содержать почти миллионную шахтерскую братию. Грязную угольную энергетику все активнее теснят возобновляемые источники энергии — это общемировой тренд. Длинные воркутинские рубли закончились, а профессия шахтера превратилась в вымирающую, в том числе и оттого, что ручной труд все активнее вытесняется более производительным машинным. Это подтверждает следующий факт: в 2018 году Россия побила советский рекорд тридцатилетней давности, выдав на-гора 439,3 млн тонн угля. А количество шахтеров сократилось примерно в восемь раз. Уходят в прошлое и подземные разработки, большая часть угля сейчас добывается открытым способом.
Владимир Дударов, впрочем, этих времен уже не застал, с семьей перебрался в Урюпинск. Сейчас за почти 15 лет под землей он получает 16 тысяч рублей пенсии (не хватает северного стажа, а так бы получал тысяч на восемь больше). По местным меркам неплохо, но для элитной профессии, считает, несерьезно. Обидно урюпинцу, что растеряла профессия шахтера былой престиж и сейчас никто не считает их героями, не посвящает песен и стихов. Обвинять в этом, пожалуй, некого. Разве что науку, которая уже давно называет уголь топливом двадцатого, но никак не двадцать первого века. Ну и современные технологии, сделавшие работу в подземелье более безопасной.
О шахтерской молодости Владимиру Борисовичу напоминает камень с отпечатком папоротника — нашел когда-то в забое. Радует его, что до сих пор поддерживает связь с теми, с кем когда-то спускался в шахтной клети на километровую глубину. Да и с урюпинскими королями подземелий тоже, считай, почти со всеми знаком. Говорит, шахтерское братство бывшим не бывает.
Д. ХОМЮК.
НА СНИМКЕ: Владимир Дударов в 1993 году, незадолго до отъезда в Урюпинск.
