Всегда интересно сравнивать настоящее и прошлое, каких бы сфер жизни оно ни касалось. Много ли известно о правоохранительных органах и криминальной ситуации в дореволюционном Хоперском округе с центром в станице Урюпинской? Перелистать страницы минувшего нам помог краевед Сергей Концов, не один десяток лет работающий в архивах.
МОЯ ПОЛИЦИЯ
МЕНЯ БЕРЕЖЁТ
Как известно, Урюпинская состояла из двух частей — станичного поселения, где жили преимущественно казаки, и ярмарочного, где коротали свой век купцы, мещане и разный торговый люд. И в каждом поселении имелась полиция со своим начальством. Штат ее неизвестен, но наверняка был соразмерен населению в Урюпинской — перед революцией оно не превышало 10-13 тысяч человек. Полиция вообще в Российской империи была малочисленна, да и преступность масштабностью не отличалась.
В станичные полицейские набирали казаков третьей-четвертой очереди, послуживших в армии, возрастом старше сорока. В ярмарочной несли службу иногородние. И те и другие присматривали за общественным порядком, чтобы пьяные по улицам не бродили, не дрались, не шумели. Из других обязанностей органов можно выделить проверку лицензий на отхожий промысел, то есть вдали от места жительства. Отслужившие казаки нанимались в стражники по всей империи. Требовалось разрешение и на винокурение — производство и торговлю спиртным. Говорят, что за подпольную торговлю дважды штрафовали отца писателя Шолохова, но потом документы об этом таинственным образом из архива исчезли.
Станичный суд мог наложить штраф — от силы несколько рублей. А вот уголовными делами занимались судебные следователи, приезжавшие из Новочеркасска, где находился войсковой суд. Работы у них в Области войска Донского находилось немного, потому как преступления совершались редко.
Об убийствах почти не слыхивали. Так, в документах конца XIX века главными душегубами из числа всех сословий и национальностей значились поляки (Польша тогда была частью России), а казаки не упоминались вообще. Кражи в казачьей среде считались делом позорным, и в те времена двери в своих домах хозяева при отлучке не запирали. Распространенным являлось конокрадство, но в состав таких организованных шаек казаки не входили, конокрадов же, пойманных на месте, могли по жестокой традиции втихаря забить до смерти. Так что похулиганить, подраться по пьяной лавочке — вот, пожалуй, самый типичный криминал. Люди здесь жили тогда верующие, богобоязненные и по большей части честные.
В Урюпинской располагалась и Хоперская окружная тюрьма с начальником, надзирателями, стражниками и арестантами из разных сословий, осужденными за совершение политических и уголовных преступлений. Её история — отдельная тема. В судебной практике имели место, естественно, и гражданские процессы.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ТЯЖБЫ
В 30-х годах XIX века в станице Михайловской сын вдовы Скворцовой не явился в станичное правление для исполнения сидёночной повинности, довольно хлопотной и заключающейся в дежурстве при атамане с разноской повесток и другими обязанностями. Проступок требовал немедленного реагирования, и атаман по-быстрому сколотил комиссию из полутора десятков человек во главе с урядником Горшковым, под чьим именем это дело и вошло в архивный фонд.
Комиссия описала и изъяла имущество у Скворцовой, чтобы наказать нерадивого сына. Добра оказалось немного — коса, побитая молью шаль и драный тулуп. Несчастная вдова обратилась в суд первой инстанции, заявив, что она больна и сын тоже хворый, но суд вдобавок еще и наложил штраф в один рубль. Скворцова подала апелляцию в войсковой суд. Тяжба длилась два года, бумаги на переписку извели кучу, но вдова добилась своего — в Новочеркасске приняли ее сторону, штраф отменили и постановили вернуть изъятое имущество, если, конечно, моль окончательно не доела
шаль.
ПРЕСТУПЛЕНИЯ
И НАКАЗАНИЯ
Нередко приходилось слышать, что в дореволюционные времена казаки всячески притесняли крестьян как самое забитое и бесправное сословие. Да нет, правосудие, если разбираться по документам, было одно для всех. Находясь на службе, казак Хоперского округа — его фамилия не сохранилась — избил и ограбил мужика, как именовали крестьян в казачьей среде: отобрал деньги и курицу, за что был приговорен к трем годам заключения.
В первом Уголовном кодексе, которым считается Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, имелись и другие кары — например, лишение всех прав и состояния, ссылка в арестантскую роту или на житье в Сибирь, каторжные работы и др. Содержалось же в Уложении свыше 2,2 тысячи различных статей — раз в пять больше, чем в современном УК РФ. Как же и за что наказывали наших земляков?
В 80-х годах XVIII века михайловский казак Драчков почувствовал себя глубоко несчастным человеком: жена ему постоянно изменяла и все четверо детей родились не от него. Во время семейного скандала по пути в станицу зимой Драчков, не на шутку осерчав, привязал неверную супружницу, не желавшую ехать домой, к повозке, запряженной кобылой. И — надо ж такому статься — лошадь понесла, изменница не смогла спастись и погибла под копытами. Вполне возможно было предположить, что Драчков отметелил жену до смерти, но нашелся свидетель — казак, остановивший летящую кобылу с привязанной сзади женщиной. Следствие не стало разбираться, не имело ли тут место лжесвидетельство, ибо Драчкову сочувствовала вся станица, осведомленная об изменах его второй половины. Казак отделался годом общественных работ при монастыре с церковным покаянием на тот же срок.
В середине позапрошлого века суд рассмотрел дело о членовредительстве урядника Дробова из станицы Зотовской. Не желая идти на службу, тот как бы случайно выстрелил себе в ногу, но следствие доказало самострел, и Дробова отправили на два срока службы без перемены, то есть на восемь лет подряд. А служить обрекли в Грузии, считавшейся в те годы гиблым местом из-за плохого климата и прочих условий службы.
Предприимчивые станичники в округе тоже водились. В начале прошлого века ушлые жители станиц Тишанской, Усть-Бузулуцкой и некоторых других приторговывали свечками собственного производства и домашним кагором по ценам ниже церковных. Оборот торговли в храмах здорово упал, но напрасно батюшки грозили нечестивцам анафемой и призывали прихожан не отовариваться у нехристей. Народ всё равно закупался там, где дешевле. Дошло до полиции — торговцев примерно наказали: наложили штрафы, свечи и вино конфисковали.
И казнокрады тогда тоже были, а под суд, если что, отправляли не только простых казаков. Примерно в начале позапрошлого века выходца всё из той же Михайловской Дятлова, есаула и дворянина, погубил зеленый змий — средства на алкоголь требовались постоянно. Дятлов похитил и пропил кормовые деньги, предназначавшиеся для казачьих лошадей. За пьянство и растрату был лишен дворянского звания с причитавшимися привилегиями и разжалован из офицеров в урядники. Водка и в те времена до добра не доводила…
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Если бы не архивные фонды и их бережливые хранители, мы ничего не узнали бы о преступлениях вековой давности. Придет время, свое место на полках займут папки с нынешними делами, и новые краеведы смахнут с них пыль, чтобы познакомить со всем этим будущих читателей. Всё так и будет, разве нет?
С. ЗАВОЗИН.
(Публикуется в рамках проекта «Закон и мы»).
